Принципы не умеют стрелять. Стреляют люди
...я его дописал. Год прошел, да. Но я это сделал.
Фэндом: Onmyouji
Предупреждение: стиль в подражание переводчику.
Камелия
1.
Третьего дня Нового года император отбыл посетить отца. Высшие чины императорского двора следовали за ним, совершая положенные встрече Нового Года церемонии. Большинство из них не ждало от этого визита никаких новостей. Только один человек из свиты Императора - Фудзивара-но Микато - ожидал этой поездки последний месяц.
Ровно столько времени назад он получил первое письмо от прекрасной девушки, ожидавшей встречи с ним в доме отца императора.
В том, что девушка прекрасна, юноша не сомневался. Да и можно ли было сомневаться в этом, читая строки, написанные ее рукою?
Микато, сын Министра Двора, не сомневался и в том, что эта встреча была послана самой судьбой. Его мысли были охвачены дурманящим ожиданием встречи с незнакомкой, вместо подписи раз за разом присылавшей цветок камелии. Юноша терялся в догадках - никто из его друзей ничего не знал про эту девушку.
Ожидание, которое вот-вот должно было перерасти во встречу, настроило его на благодушный лад. Настроения не портило даже странное знамение, виденное его отцом во время моления родовым богам. Два ворона вытанцовывали странный танец вокруг дерева, после чего влетели в помещение, где молился отец, и сбросили на пол благовония, посвященные предкам.
Взволнованный отец поторопился прибыть к Онмё-ре: никто лучше них не составлял звездных карт и не мог растолковать этот знак богов. И вот, отец остался дома, потому как именно сегодняшний день был сочтен неблагоприятным для него. А Микато со спокойной душой поехал на встречу с милой.
Дом отца Императора размещался почти на берегу реки Камо, что разделяла столицу Хэйанкё на западную и восточную половины. Часть сада доходила почти до края обрыва, откуда открывался вид на неустанно текущую воду. Старый сад на первый взгляд казался диким, но все же Микато представлял, скольких усилий стоило поддерживать его в подобной нетронутой красоте. Среди сада выделялось дерево гинкго.
Микато почудилось, что под деревом он увидел девушку, поспешившую скрыться в доме. Видимо, долгожданные гости все же оказались на месте чуть раньше, чем это было ожидаемо хозяевами...
Император в сопровождении телохранителей зашел в дом своего отца. И Микато, воспользовавшись моментом, направился к женским покоям, где ему была назначена встреча.
Его уже ждали. В комнате, чьи стены были расписаны паростками бамбука и диковинными птицами, которых Микато никогда не видел, за занавеской сидела Она.
Хотя юноша и ожидал этого момента, его сердце затрепетало в нерешительности.
- Прекрасная госпожа, мне, кажется, не хватит слов, чтоб описать, с какой поспешностью моё сюда стремилось сердце...
- Как жаль, что скорость тела не сравнима с мыслью... - Ее голос был нежен, будто море в летний сезон.
Во дворце, оставшемся на этот день без императора, царила тишина. Очень мало аристократов не приняло участие в ежегодном визите вежливости, и те, кто остался, наслаждались столь редкой во дворце тишиной. В одном из коридоров благородный Тэива-но Масакадо обменялся с онмёдзи, составлявшим намедни гороскоп для Министра Двора, традиционными Новогодними подарками. Его дом ценил поддержку, которую им удалось заполучить среди онмёдзи. Особенно теперь, когда давно разработанный план начал воплощаться в жизнь.
Оттеснение Фудзивара, постепенно захватывающих все большую власть при дворе, надо было начинать осторожно. А что может быть более объяснимым, чем плохое расположение звезд? Уж он-то постарается, чтобы придуманный гороскоп совпадал с реальными проблемами. Пусть старик посидит дома, пока его единственный сын с уверенностью слепца приближает Тайра к вершинам.
2.
Уже опускалось солнце, когда Микато оставил бамбуковую комнату. Когда бы не традиции, не покинул бы он более девушки, чье имя все так же оставалось для него загадкой, как и в момент, когда впервые переступил он этот порог. Зато обещание ее грело его сердце: через день ее можно будет увидеть в столице. У северных ворот на закате будет проезжать ее экипаж.
Окрыленный обещанием новой встречи, он шел в глубину сада, не выбирая пути. Уже почти у дерева гинкго нагнала его служанка, передавшая начертанное рукою госпожи послание с цветком камелии, вложенном в согнутый листок.
Недавно лишь ушел,
А сердце полнится тоскою -
Вернется ль вновь?
И светом молодой луны
Освещена дорога меж мирами.
Помедлив, он поднял с земли лист, опавший с дерева, и велел передать его вместе с ответом.
И пусть нас разделяет
неуклонно время,
Я вечно буду помнить:
Меж мирами
Есть та, что ждет меня.
Он знал, что его слог далеко не так хорош, как отправленные ею стихи, но и промолчать он не мог.
Цветок камелии в его руке напоминал о том, что встреча ему не приснилось. Символ стойкости в обмен на символ долголетия.
Он продолжил свой путь, и утоптанная кем-то тропинка, спускаясь мимо обрыва, вывела его на берег. Там дорожка обрывалась почти у кромки воды.
"Кто ходит по ней так часто?"
Мысль возникла и исчезла. Словно зачарованный, до темноты простоял Микато на берегу. Лишь когда умолкли крики чаек, он понял, что пора возвращаться к дому.
Сад был плохо освещен, но у дерева гинкго он увидел девушку, очаровательную, как полная луна. Девушка стояла, прижавшись к стволу дерева, смотрела сквозь густые ветви на рождающийся серп месяца, и что-то тихо напевала. Слов разобрать не удавалось, но сама мелодия заставляла сердце сжиматься от горя.
Микато пробирался вперед, стараясь оставаться незамеченным. Тени, сумерки и переплетенные ветви надежно скрывали его от взора красавицы.
Девушка простояла так еще несколько минут, после чего направилась в сторону дома. Оттуда уже спешила служанка.
- Юная госпожа, пора возвращаться.
- Да, я знаю. Но ночной воздух настолько хорош, - голос Микато узнал.
"Она прекрасна", - застывший в тени, боясь быть увиденным, не верящий своему счастью юноша, казалось, забывал вдохнуть.
Девушки направились к дому.
- Куда же Вы пропали, Микато-доно? Вас второй час разыскивают... - подошедший воин заговорил внезапно, Микато вздрогнул от неожиданности и отвлекся от созерцания девушек.
- Я иду, - он посмотрел в сторону дома, но девушек уже и след простыл.
"Это и к лучшему", - подумалось ему.
В глубине сада затявкала лиса.
Его действительно упорно разыскивали. Впрочем, его это не огорчило. Он прекрасно понимал, что отец его может не одобрить подобного увлечения, если сердце юноши тоскует о девушке из далеко не знатного рода. Она ведь так и не назвала своего имени...
Из столицы пришла неутешительная новость о том, что Министр Двора ближайшие три дня проведет дома, потому как звезды указывают на угрозу для его жизни. И если он покинет пределы защищенного онмёдзи дома до того, как закончится обряд очищения, никто не поручиться за его судьбу.
Огорчившись подобающе случаю, Микато все же едва скрыл волнение, вызванное этим сообщением. Ведь это означало, что через день он сможет, не таясь, пойти к северным воротам.
Воспоминания о неземной красоте виденной им в саду девушки занимали все его мысли. Поэтому он не услышал, как его спутники обсуждали странный заброшенный уголок парка и практически обвалившееся здание, некогда бывшее женскими покоями.
3.
Вечером следующего дня Микато мерил шагами дорогу у северных ворот. Юноша был мрачнее тучи: за день только ленивый не знал о том, что юношу целых два часа разыскивали во время посещения Отца Императора. В тени деревьев обсуждали его тайное исчезновение и чудесное появление посреди старого сада. В коридорах поговаривали о том, что его забирали с собой духи. Закончилось тем, что отец, которому с самого утра рассказали о происшествии с сыном, посоветовал тому обратиться к онмёдзи за советом.
Обращаться Микато ни к кому не стал, поскольку даже малый обряд очищения занял бы весь вечер, а юноша потерял бы возможность увидеть свою возлюбленную. И теперь он, прибывший заранее, прогуливался у северных ворот, ожидая, когда ее повозка появится вдали.
Когда солнце прикоснулось своим пылающим краем к горизонту, на дороге появилась повозка, запряженная быками.
"Неужели?"
Повозка медленно приближалась к северным воротам, достигнув их за несколько минут до закрытия.
- Останови, - Микато узнал этот голос и приблизился к повозке.
Из-за занавеси было видно два женских силуэта. Видимо, госпожа ехала вместе со служанкой.
Девушка отвела в сторону занавеску, и юноша увидел ее лицо. Именно за ней он подсматривал вчера в саду, это она напевала песню у дерева гинкго.
Она была хороша собой. Длинные черные волосы по придворной моде ниспадали до пола, вплетенные в них нити жемчуга казались каплями росы. Белоснежная кожа казалась чем-то подобным чистому снегу на вершинах гор.
Девушка улыбнулась ему:
- Я рада, что смогла увидеть Вас снова, Микато-доно.
- Весь день я жил надеждой на эту встречу.
- И вот, она произошла. И скоро расставание, - с непередаваемой тоской в голосе сказала красавица.
- Как? Неужели, едва обретя надежду, я вынужден буду ее потерять?
- Любое расставание ведет к новой встрече.
Услышав это, он воспрял духом:
- Госпожа моя, я буду счастливейшим человеком в мире, когда смогу вновь говорить с Вами.
- До окончания празднеств я буду в столице, Микато-доно. И в любой день я буду рада Вашему визиту, - она прикрыла лицо веером. - Моя служанка принесет Вам весть о том, где и когда я буду ждать Вас снова.
- Госпожа... Возможно, я прошу многого, но позвольте мне узнать Ваше имя.
Она звонко рассмеялась:
- А как Вы думаете, какое имя мне бы подошло?
Микато задумался. Вспомнилась бамбуковая комната и дерево гинкго в старом саду. Почему-то память подсовывала крик чайки, но ведь они никогда не были вместе на берегу...
- Мидори, Вы позволите называть Вас так?
Она снова рассмеялась:
- А ведь Вы угадали, Микато-доно. Мое имя действительно Мидори. - И она задернула занавеску.
- Поехали, - раздался другой голос, принадлежавший служанке.
Микато смотрел им вслед, мысленно повторяя ее имя. Имя, которое он угадал. Имя, которое... Ему нравилось, как оно звучит. Ми-до-ри.
В северо-восточной части столицы в доме на улице Цутимикадо легко прозвенел колокольчик, словно качнувшись от легкого ветерка.
Хозяин дома улыбнулся, услышав этот звук. И совершил невероятное: собрался и сам направился в гости.
Повозка продолжала свой путь. Улицы, еще недавно довольно шумные, теперь тонули в тишине. Одинокие прохожие, в основном аристократы в сопровождении слуг, шли мимо повозки. Или повозка ехала между ними словно тень?
А потом все растаяло в наступивших сумерках. Свет фонарика на повозке выхватывал ровный круг местности.
В повозке девушки вели тихую беседу.
- Моя госпожа, Вы действительно собираетесь поселиться у господина Окахиты?
- Конечно. Кагэ-доно сказал, что с этим проблем не будет. Господин Окахита стар и не упомнит всех далеких родственниц из провинций. А письмо, что мы везем с собой, настоящее.
- Вы правы, госпожа. Но будет ли разумно?..
- Не спорь. Я лишь исполняю волю Кагэ-доно. И я бы предпочла вернуться домой, а не оставаться в этом городе.
Раздался тихий кашляющий смех.
- Кажется, мы почти на месте.
- Да, госпожа. Еще один поворот.
- Скорей бы. Не терпится ополоснуться с дороги... Ты ведь передашь Микато, где меня можно будет найти?
- Конечно, госпожа. Как только мы узнаем, в какое время он может прийти, не потревожив хозяина дома. И передам эту же новость Кагэ-доно, ведь он просил нас не забывать о нем, когда мы прибудем в столицу.
- Да-да, несомненно, надо будет навестить господина Кагэ. И помнишь, он предупреждал, что ему удалось договориться далеко не со всеми, с кем дОлжно?
- Мы как раз проезжаем дом одного из тех, о ком упоминал уважаемый господин.
- Может, ты выйдешь и осмотришься? Раз до дома осталось так мало... - в ее голосе проскользнули нотки любопытства.
- Могу, если Вам так любопытно, - служанка усмехнулась. Ее лицо, и до того миловидное, стало прекрасным.
- Останови, - приказала Мидори, и повозка послушно замерла.
Служанка вышла из повозки, сняла фонарь и сделала несколько шагов к изгороди дома, напротив которой они остановились.
Через эту изгородь при должном навыке мог без лишних усилий перепрыгнуть взрослый мужчина. Служанка прошла несколько шагов вдоль стены, пока круг света не выхватил стоящего, прислонившись к воротам, мужчину.
Он был небрежно закутан в белое каригину, в левой руке он держал незажженный светильник. В правой руке он держал связку рыбин. На ногах его были короткие сапожки из черной кожи. На вид он был еще довольно молод, а поза его говорила о том, что он кого-то ждет. Лицо его, все еще сокрытое в тени, служанка рассмотреть не могла. Она повыше подняла фонарь.
- Разве ночь - подходящее время для совершения прогулок? - мужчина сделал шаг вперед, вступая в круг света, и внимательно посмотрел на девушку.
Та сделала шаг назад:
- Ты здесь живешь? - она указала на дом, к которому так тщательно приглядывалась мгновением раньше.
Мужчина улыбнулся и утвердительно кивнул.
- Прости, я не знала, - служанка в нерешительности переминалась у ворот. - Но это ведь дом одного из Минамото?
- Да, - он снова кивнул и, подойдя к воротам, по-хозяйски на них оперся. - Не сердись, но тебе придется искать другой дом.
Служанка вернулась к повозке и забралась туда с ловкостью испуганного животного.
Мидори схлопнула веер, тем самым подавая возничему знак отправляться. Повозка медленно покатилась дальше.
Служанка тихо закашлялась странным лисьим смехом:
- Госпожа, я не смогу войти в тот дом.
- На нем защита? Масакада-доно ничего не говорил мне об этом...
- В одном доме не может быть больше одной кицуне, - пролаяла-засмеялась служанка.
Мужчина проследил взглядом за повозкой, улыбаясь уже куда менее неестественно. Хотя, это не очень помогало: уголки его карминовых губ все равно оставались приподняты в лисьей улыбке.
Когда повозка скрылась из виду, ночной гость постучал в ворота дома. Кто-то из слуг, чьих имен он не знал, кинулся встречать позднего гостя.
Хозяин дома, достопочтенный Минамото но Хиромаса, сам лично вышел встречать ночного гостя, плохо скрывая свое удивление от такого визита. Первого на его памяти.
- Сэймей?!
4.
- Но что привело тебя сюда? - Хиромаса просто светился от радости, сидя на веранде собственного дома и глядя на сидящего напротив Сэймея.
- Решил, что этот вечер прекрасно подходит для прогулки по городу, а потом я решил, что можно зайти к тебе.
- Это хорошо, что решил.
Сэймей сделал пару глотков саке, поднял взгляд на недавно появившуюся на небе луну, и спросил:
- Что слышно во дворце?
- Почти все как обычно. Министр двора сидит у себя в доме, ни с кем не общаясь, ожидая, пока закончатся неблагоприятные для него дни. Говорят, он даже попросил онмёдзи провести ритуал очищения. А вчера Фудзивара-но Микато ухитрился потеряться в саду Отца Императора.
- Он что, заблудился?
- В этом-то и дело, что нет. Говорят, его тщательно искали, а нашли на месте, где до этого никого не было. Шепчутся, что его духи забирали.
- А потом вернули, что ли? - Сэймей улыбнулся.
- Сэймей! Ты шутишь? - Хиромаса пристально посмотрел на Сэймея и начинал улыбаться сам. - Шутишь.
- Ни капли. Если бы его действительно забрали духи, больше бы его никто не видел.
Хиромаса перестал улыбаться.
- Сэймей!
Сэймей лишь молча пил саке и закусывал жареной рыбой. А потом поднимал взгляд в небо, и замер на середине движения, не сделав глотка из поднесенной ко рту чашечки.
Хиромаса проследил за взглядом Сэймея, но все, что он смог увидеть - бездонной глубины небо с миллиардами сияющих точек.
- Что ты там видишь? - Воин перевел взгляд на онмёдзи.
- То же, что и ты, скорее всего. Звезды.
- Но... Но ты же можешь по ним читать.
- Могу, - вздохнул Сэймей. - Но далеко не все и не про всех. Тебе, например, стоит остерегаться незнакомых красавиц в ближайшие несколько дней.
- Это что, тоже написано на небе?
Сэймей усмехнулся.
- Про каждого из людей?
- Про каждого.
- И можно прочесть всю судьбу человека, просто глядя на звезды? - Хиромаса задумчиво поднял взгляд. - А если я не хочу, чтобы меня читали?
- Для того чтобы суметь прочесть судьбу, надо знать дату и время рождения человека. Если никому их не говорить, никто не прочтет твои звезды.
- Всего-то? - Хиромаса пригубил саке. - Постой, Сэймей, ты же никогда не спрашивал меня, когда я родился. Почему ты все равно читаешь мои звезды?
Сэймей промолчал.
Хиромаса тоже замолчал, задумавшись.
- То есть у каждого человека есть свои звезды?
- Да, в той или иной мере.
- Значит, когда все эти звезды падают, это означает конец человеческой судьбы?..
- В той или иной мере.
- Объясни.
- Звезды, влияющие на судьбу, достаются не одному человеку, а всем, родившимся в один и тот же час. Нельзя сказать, что падающая звезда приносит смерти им всем. Но и отрицать того, что это плохое знамение, тоже нельзя. Время для всех заканчивается по-разному. По звездам можно прочесть, что ждет тебя в будущем, но нельзя сказать, насколько долгим будет отпущенное человеку время.
- Кажется, я понял.
- Встречи и разлуки, победы и поражения, болезни и отношения - звезды говорят почти про все, но мало кто умеет читать их полностью. Скорее всего, таких людей просто не существует. А мы просто догадываемся, что означает то, что мы видим.
- Сэймей, ты всегда так объясняешь? Сначала я думаю, что все понял, а потом понимаю, что запутался еще больше.
- Тебе не обязательно это понимать. Ведь звезды красивы и без умения читать по ним.
- Да, ты прав.
Хиромаса достал из рукава флейту, и протяжная мелодия понеслась к небесам.
Сэймей сидел, задумавшись. Встреча у ворот дома Хиромасы случайной не была. И звездам это было известно.
5.
- Госпожа Мидори, - служанка зашла в комнату и опустилась на колени у входа. - Уже рассвело.
- Сейчас, - девушка подняла со столика письмо и улыбнулась. - Вот теперь можешь доставить его Микато. Скажешь ему, что я буду ждать его после полудня.
- Вы не передумаете, госпожа Мидори?
- Нет, - девушка отрицательно мотнула головой. - Я уже все для себя решила.
- Кагэ-доно хотел видеть меня сегодня во дворце. Пожалуй, я приму это приглашение.
- Ты передашь моё письмо там?
В ответ раздался кашляющий смех:
- Я передам ему письмо уже сейчас. Давайте, я уже иду.
Микато рывком поднялся, вырываясь из липкого кошмара. Он долго сидел, пытаясь заставить свое бешено стучащее сердце успокоиться.
Всю ночь ему снилось, что он попал в шторм и тонет. И когда, захлебываясь, юноша думал, что это конец, в морской пучине зашевелилось что-то... Он всегда просыпался на миг раньше, чем успевал понять, что приближается к нему из глубины моря.
"Это только сон", - твердил себе Микато.
Тихие шаги в коридоре привлекли его внимание. Красться по дому никто из здешних обитателей не стал бы. Юноша положил руку на рукоять меча. Но шаги приблизились к его комнате и умолкли. Ни тени, ни силуэта, ни звука дыхания.
Микато медленно приблизился к дверям и распахнул их. В коридоре было пусто, лишь на полу у дверей лежал небольшой лист бумаги и цветок камелии на нем. Юноша поднял послание, вернулся в комнату и начал читать.
Он думал над прочитанным стихом всю дорогу ко двору. Тщетно. Иногда ему казалось, что он поймал смысл, но тот ускользал до того, как Микато удавалось ухватить мысль. Оставалась одна надежда: обратиться за помощью. Придворный поэт должен был бы понять ее послание. Если не он, то кто-нибудь еще...
Минамото-но Хиромаса проснулся на рассвете с четким ощущением того, что он что-то пропустил. Или позабыл.
Уже практически перед его отбытием во дворец, он заметил у ворот странный блеск. Нагнувшись, Хиромаса увидел в сухой траве несколько алых бусин, схваченных алой же нитью. Повинуясь первому порыву, Хиромаса поднял эту нить.
- Господин Абэ-но Сэймей просил передать, чтобы Вы постарались отбыть из дворца сразу после полудня, - негромко сказал Хиромасе возничий.
- А?
Стоило, впрочем, Хиромасе посмотреть на возничьего, как тот исчез. На землю упал бумажный человечек.
Вот тут Хиромаса заволновался. Если поутру визит Сэймея казался абсолютно нереальным, и оттого приятным, сном, то теперь получалось, что Сэймей правда был тут. Был. Принес с собой рыбу к сакэ. Сидел, пил, рассуждал о звездах.
Всю дорогу ко дворцу Хиромаса крутил в руках бусины и пытался понять, зачем приходил Сэймей.
Во дворце с самого утра суетились. Составленный вчера гороскоп Императора предписывал ему всю следующую неделю воздержаться от государственных дел, поэтому чиновники торопились решить все насущные проблемы до захода солнца.
Левый министр с восхода находился неподалеку от Императора. Правый министр, получивший известие немного позже, чем ожидалось, прибыл во дворец на полчаса раньше Хиромасы. Сам Хиромаса, едва прибыв, понял, что именно сегодня ему вряд ли удастся покинуть дворец раньше заката.
Утомленный постоянным шумом, далеко за полдень Хиромаса решил пройтись по саду. Но и тут его не оставили одного.
- Хиромаса-доно!
Повернувшись на оклик, Хиромаса увидел спешащего к нему Фудзивара-но Микато, сына Министра Двора.
- Микато-доно.
- Хиромаса-доно, говорят, Вы сильны в разгадках стихов. Не могли бы Вы оказать мне помощь в этом вопросе?
- Если в моих силах Вам помочь... - Хиромаса с легкостью согласился, движимый отнюдь не любопытством, а скорее искренним желанием помочь. Во дворце к нему редко приходили с просьбами, которые сразу были ему по душе.
Неспешной походкой они направились к пруду в глубине сада.
Микато, сначала медленно и неуверенно, а потом все легче, начал рассказывать Хиромасе суть своей проблемы:
- Последний месяц я влюблен в девушку, прелестную, как тонкий серп юной луны. Ее мастерство в сложении стихов куда выше моего, и порою мне приходится долго разгадывать ее послания. Но сегодня утром, проснувшись, я нашел у двери моей комнаты ее письмо. Она ждет встречи со мной, но сколько я не бился над текстом, я не смог понять, где ждать мне этой встречи.
- Почему Вы спрашиваете об этом у меня, Микато-доно?
- Вы показались мне человеком, которому можно довериться. И потом... мне больше не у кого спросить.
Хиромаса невольно сжал бусины, привязанные им к рукояти меча еще в повозке:
- Я постараюсь помочь.
Микато прикрыл глаза, сосредотачиваясь, и заговорил:
- Там было написано:
Пока лишь Солнце вижу,
но скоро выйдет Месяц.
Я проложу тропинку
от горизонта моря
к черепашьему хвосту.
Хиромаса присел на берегу озера и задумчиво попросил повторить стих.
Микато выполнил его просьбу и замер, ожидая.
- Скорее всего, время встречи - между солнцем и месяцем, на закате. Черепаший хвост - это гора на западе, в предместье столицы.
- Это я и сам понял, но у подножья горы много дорог. И многие из них ведут от морского берега.
- ...не говоря о том, что на поездку к горе надо около четырех часов.
Они еще помолчали. Хиромаса достал из рукава флейту и собрался было заиграть, как вдруг его озарило.
- Мне кажется, я понял. Повтори стих еще раз.
Когда Микато повторил послание, Хиромаса радостно заулыбался.
- У господина Окахиты исконные владения находились у Черепашьего хвоста, но последние сорок лет его родня живет на побережье. Может быть, девушка желала указать не местность, а дом, где будет Вас ждать?
- Не зря говорят, что стихи Вы душой чувствуете, Хиромаса-доно. Уверен, так оно и есть. Спасибо. - Микато благодарно поклонился.
Вскоре Хиромаса остался один.
"Сначала визит Сэймея, теперь эта странная просьба. Ведь не было в стихах ничего сложного. Зачем Микато-доно подходил именно ко мне?" - задумался он, так и не начав мелодии.
- Пора.
Хиромаса резко поднялся. Он был готов поклясться, что слышал чей-то голос неподалеку, но никого не было видно. Вот только ветка сакуры слегка дрожала, будто от ветра.
- Кто здесь?
Хиромаса положил руку на рукоять меча, мимоходом коснувшись бусин.
У сакуры стояла девушка. Самая прекрасная из всех, каких видел Хиромаса.
- Простите, я не хотел Вас испугать, - Хиромаса отпустил рукоять меча, не понимая, как он мог не заметить девушку мгновением раньше.
Девушка мягко улыбнулась Хиромасе.
- Вы не испугали меня, - ее голос был нежен, но в то же время Хиромаса напрягся.
Он не мог объяснить, откуда взялось чувство опасности. Но в любом случае, отступать он был не намерен.
- Здесь так тихо, - девушка сделала несколько шагов навстречу Хиромасе и замерла в трех шагах до него. - О придворном музыканте говорят как о непревзойденном флейтисте. Не могли бы Вы сыграть для меня?
- Почту за честь, - играл Хиромаса куда лучше, чем разговаривал с прелестными девушками.
Мелодия взмыла к небесам, грустью и надеждой наполнился воздух. Девушка, спрятав лицо за веером, внимательно слушала.
Все то время, что длилась мелодия, Хиромасе казалось, что мир вокруг скорбит вместе с этой незнакомкой.
Когда же песня флейты оборвалась, девушка поднялась.
- Благодарю Вас. Это была лучшая из слышанных мною мелодий.
- Вы преувеличиваете...
- Отнюдь. А скажите, - она замялась. - ...это ведь Вы - Минамото-но Хиромаса?
- Я, - недоуменно кивнул Хиромаса. Не понимая, как она могла не знать его имени, при этом зная, что именно он - придворный флейтист?
- Меня зовут Йоаке, - она опустила веер, взгляд Хиромасы встретился с ее, и вся тревога исчезла. - Думаю, это не последняя наша встреча, Хиромаса-доно.
- Я смею на это надеяться.
- Тогда до завтра, Хиромаса-доно.
Когда она ушла, Хиромасе показалось, что чего-то не хватает. Одна из бусин, треснув, осталась на земле там, где он играл.
6.
За полтора часа до заката, когда на востоке показался тонкий серп луны, Микато уже стоял у ворот дома господина Окихиты, отпуская повозку. Рядом с ним стояла служанка госпожи Мидори, ожидающая, пока Микато закончит с делами и его можно будет провести к госпоже Мидори.
Весь день Микато ходил сам не свой, он был не в силах думать ни о чем, кроме предстоящей встречи. Он был готов все рассказать отцу, объяснив, что кем бы ни была госпожа Мидори, именно с ней он желает связать свою судьбу... Но отец, только появившийся при дворе, был занят делами, внезапно свалившимися на него из-за неблагоприятной для Императора недели. Микато уехал из дворца куда раньше, чем его отец. И для разговора времени не оказалось.
Теперь, идя по коридору за служанкой, Микато впервые за день смог успокоиться. Легкий запах благовоний придавал какую-то особую остроту чувствам.
Мидори ждала его, сидя за тонкой занавеской.
- Вы пришли, - в ее голосе звенела радость.
- Разве я мог не прийти?
Служанка тихо закрыла за ним двери и ушла, оставив их наедине.
Пока влюбленные говорили, служанка нарядилась в одежды, приличествующие богатой даме, и, приказав подать повозку, покинула дом.
Изрядное время поплутав по дорогам, она приказала остановить на одном из перекрестков. Всего через несколько минут рядом с ее повозкой остановилась другая.
- Йоаке-сан? - мужской голос принадлежал далеко не юноше.
- Кагэ-доно?
Они завели разговор через занавеси, не торопясь открывать друг другу свое лицо.
- Как Вам столица, Йоаке-сан?
- Милое, мирное место, Кагэ-доно. Юная госпожа счастлива, что нам удалось сюда добраться. Право же, не знаю, как бы восприняли ее родственники возможность ее возвращения.
- Я забочусь о ее благе, Йоаке-сан. Если Микато-доно не забудет ее, ей не придется возвращаться на родину. Надеюсь, что Вы, так же как и я, небезразличны к ее судьбе.
- О да, мне бы очень хотелось, чтобы госпожа была счастлива.
- Йоаке-сан, у меня будет к Вам небольшая просьба. Не могли бы Вы вернуть этот свиток Микато-доно? Он забыл его во дворце. - Мужчина приподнял занавесь и протянул ей небольшой свиток.
Ее тонкая рука цепко ухватила протянутый предмет и мгновенно скрылась за занавесью.
- Конечно, я верну ему его свиток, Кагэ-доно.
- И не стоит говорить ему, что он вообще его терял. Он будет волноваться.
- Я понимаю, - она рассмеялась.
- Надеюсь, Вы почтите меня своим визитом и послезавтра. Я буду ждать Вас во дворце после полудня.
- Я постараюсь быть там.
Она подала знак возничему и повозка медленно покатилась вдаль по дороге, чтобы, поплутав еще полчаса, выехать к дому господина Окахиты.
Ворота в доме на улице Цутимикадо были заперты. Хиромаса, пешком проделавший весь путь сюда, успел огорчиться тому, что из всех дней Сэймей выбрал для своего отсутствия именно этот. И сам же посмеялся над собой, едва осознав, что привык к тому, что Сэймей всегда выслушает. Только вот что именно должен был выслушать Сэймей, Хиромаса вспомнить не смог.
Идти домой почему-то очень не хотелось, но, начав брести куда глаза глядят, Хиромаса все равно пришел на улицу, где стоял его дом. И ворота его были чуть приоткрыты. А рядом с ними, прислонившись спиной к стене, стоял Сэймей. Сэймей держал в руках связку рыбин и улыбался Хиромасе своей обычной усмешкой.
- Сэймей?
Сегодня это был точно не сон. Хиромаса ведь был уверен, что не засыпал.
- Зайдем в дом, Хиромаса.
- Да.
Так они и сделали.
Расположившись на веранде дома, Хиромаса понял, что устал. И что больше всего он сейчас хочет, чтобы Сэймей ушел. И что самое противное, Хиромаса точно знал, что Сэймей это знает. Поэтому они оба молчали, пили саке, ели рыбу и не торопились начать разговор.
- Она была красива? - Сэймей первым нарушил молчание.
- Да... - Хиромаса мечтательно улыбнулся, вопрос Сэймея застал его врасплох, а перед взглядом тут же мелькнула девушка, виденная им во дворце у озера.
Сэймей что-то прошептал, после чего начертил в воздухе пентаграмму, вспыхнувшую алым светом.
- Ты что?! - Хиромаса отшатнулся, но пентаграмма уже пропала, забрав с собой воспоминание о девушке.
- Вижу, ты нашел мои бусы, - Сэймей мгновенно перевел разговор на другую тему.
- Это твои? - Хиромаса растеряно посмотрел на две бусины, украшающие навершие рукояти его меча. - Их было три, но одну я где-то потерял. Я верну...
- Потом. Они тебе еще пригодятся.
- А?
- Попробуй вспомнить, с кем ты успел сегодня поговорить во дворце.
- Императору предсказали неблагоприятную неделю, поэтому я много с кем сегодня говорил.
- Хиромаса, вспомни. Что-то необычное.
- Да вроде бы ничего странного сегодня не происходило, - воин задумался. - Микато-доно просил расшифровать ему стихи, а потом я сидел в саду и играл на флейте. Вот, пожалуй, и все, что отличало сегодняшний день при дворе от многих подобных.
- И все? А что за девушка, о которой ты в самом начале разговора сказал "она красива"?
Хиромаса задумался.
- Не припомню, чтобы говорил что-то подобное.
- Понятно, - Сэймей подлил себе саке и улыбнулся Хиромасе.
- Сэймей, ты что-то знаешь!
- Знаю. То, что завтра я отправлюсь во дворец вместе с тобой.
Хиромаса разом помрачнел.
- Все настолько плохо? - Воин с трудом представлял себе ситуацию, в которой Сэймей сам направится во дворец.
- Пока не настолько, - рассемялся Сэймей. - Хороший ты человек, Хиромаса.
- Опять шутишь? - Хиромаса подлил саке и себе и улыбнулся.
- Нет. Только очень хороший человек мог попасть под чары кицуне и не потерять рассудка.
7
Сад, раскрашенный всеми красками полуденного солнца, был тих настолько, что даже звучащая в отдалении флейта не нарушала неподвижности воздуха.
На снегу, замерев в нескольких шагах друг от друга, стояли онмедзи и миловидная девушка. Девушка, верхнее кимоно которой напоминало глубоким фиолетовым оттенком ночное небо, казалась неестественно бледной и чуть ли не призрачной на фоне чернеющих деревьев. Напротив нее, спрятав руки в рукавах каригину, стоял Абэ-но Сэймей, улыбаясь своей неизменной полуулыбкой.
- Мидори-химэ? - онмедзи первым нарушил тишину, царившую во дворе с того мига, как они заметили друг друга.
- Абэ-но Сэймей? - девушка встретила его взгляд твердо и уверенно, а мужчине показалось, что в ее взгляде плещется бирюза летнего моря.
Легкая искренняя улыбка коснулась губ онмёдзи:
- Ветер нашептал мне, что Вы намерены отправиться сегодня в путь.
- Ветер всегда торопит события, так говорили мне мои почтенные родители, - ее нежный голос мог очаровать любого, но Сэймей был отнюдь не любым.
- Тогда позвольте сопроводить Вас, Мидори-химэ.
- Никто не стал бы отказываться от такого спутника.
Флейта в здании захлебывалась печалью, вызывая в сердце щемящее чувство безвозвратной утраты. Наверняка, девушки уже начали бы украдкой вытирать слезы, играй музыкант для них, надейся затронуть их сердца, но Мидори обращала не больше внимания на плач флейты, чем Сэймей.
- Если вы не торопитесь, я бы пригласил с нами и моего друга.
- Я не настолько тороплюсь...
- Госпожа не настолько торопится, - рядом возникла служанка благородной дамы, хищно скалясь в ответ на ухмылку Сэймея.
- Тогда я позову его, и мы отправимся в путь.
Так они и сделали.
Когда солнце окрасило последний в этом году снег и редкие облака алыми бликами, торопясь вновь попасть в свои ночные чертоги, они остановились у дома, где госпожа Мидори должна была встретиться со своим любимым.
Еше во дворце Хиромаса недолго недоумевал, почему Сэймей позвал его с собой. Редко, очень редко Абэ-но Сэймей разбрасывался коротким объяснением "Так надо, Хиромаса". А значит этот случай был чем-то из ряда вон выходящим. И вот теперь Минамото-но Хиромаса стоял на весеннем ветру, теребя бусины и не в силах отвести взгляда от служанки, в то время как Сэймэй и Мидори-химэ вели неспешную беседу, прогуливаясь по парку, и не мог понять, что же было надо Сэймею от этой прогулки.
Неторопливо плыл в небесах убывающий месяц, ожидая, когда солнце скроется за горизонтом и он вновь обретет положенный ему золотистый цвет. Весенний сад замирал, готовясь к наступлению сумерек тщательно, словно невеста, ожидающая жениха.
Сэймей и Мидори подошли к своим сопровождающим, и в тишине раздался нежный голос девушки:
- Давайте пройдем в дом. Здесь скоро начнет холодать.
Сэймей же, не сводивший взгляда с дороги, указал на приближающийся силуэт:
- Не Ваш ли это избранник, Мидори-химэ? - и еще внимательнее присмотрелся к дороге.
- Да, это он.
Хиромаса последовал его примеру, и зоркий взгляд лучника заметил, что кроме Микато на дороге появились еще пятеро людей.
Служанка коснулась руки госпожи:
- Нам лучше войти в дом, Мидори-химэ.
- Нет, я дождусь его здесь. - В голосе девушки звучало беспокойство, словно сердце предсказывало назревающую трагедию.
- Мидори, - служанка взяла девушку за руку, надеясь отвести ее в дом следом за собой, но та была на удивление упряма. - Мидори, идем, идем же, иначе ты не сможешь вернуться домой.
- Домой? Мой дом здесь.
Сэймей неподвижно стоял во дворе дома, глядя на приближающихся сюда людей.
- Идемте, Мидори! - Служанка, не тая своей нечеловеческой силы, тянула девушку за собой. Та упиралась, впрочем, не особо удачно. Уже у самых дверей служанка отпустила свою госпожу, став так, чтобы перегородить собой выход, не позволяя девушке вновь переступить порог дома.
Тем временем Микато приблизился достаточно, чтобы у дома, куда он шел с такими надеждами, заметить Хиромасу и Сэймея. Недоумение отразилось на его лице, и он чуть замедлил шаг.
В тот же миг один из идущих за ним по улице молниеносно выхватил нож и метнул, не особо целясь, в спину юноши.
Крик Хиромасы опоздал на секунду: юноша, недоуменно ойкнув, упал, раскинув руки.
Люди кинулись врассыпную, сворачивая в узенькие улочки, которых было так много между домами этой части города, подходящего к реке.
- Микато!! Микато!! - крик девушки, рвущейся из объятий своей служанки, мог растрогать и мертвого. Впрочем, призыв утонул в весенних сумерках, не дождавшись ответа.
Хиромаса и не заметил, когда Сэймей успел сдвинуться с места, но когда воин только сделал первый шаг к Микато, онмёдзи уже присел у тела юноши, нащупывая пульс. И отрицательно покачал головой.
Закатное солнце окрашивало снег в кровавые тона. В безумном крике заходилась девушка, на чьих глазах так и не появилось ни одной слезинки. Служанка, так и не передавшая Микато свиток от Кагэ-доно, держала госпожу, не давая ей сделать ни шага за порог.
- Очень жаль, что так вышло, - Сэймей поднялся, вынул из раны окровавленный нож, отбросил его в сторону и отошел на два шага от тела, окидывая взглядом пустую улицу. - Хиромаса...
- Да?
- Сыграй им...
С полным скорби взглядом, Минамото но Хиромаса поднес флейту к губам, и та заплакала о горечи оборвавшейся любви.
Крики внезапно затихли, сменившись сначала тишиной, а после...
...Более не удерживаемая служанкой девушка босиком, словно и не было снега под ногами, направилась к телу своего любимого. Служанка, оперевшись рукой о дверной проем, с невыразимым ужасом смотрела на свою госпожу. Та шла через сад к любимому, невидящими глазами смотря только на него, и взгляд ее казался влажным от слез.
Сэймей пропустил ее к Микато. И она медленно опустилась на колени над телом и, вторя плачу флейты, с ее щеки сорвалась слезинка. Потом еще одна... Словно драгоценные камни они, сияющие в солнечном свете, упали на рану юноши.
Музыка все еще оплакивала внезапную потерю, когда Хиромаса услышал тихий женский смех. Он удивленно посмотрел на девушку, подозревая, что та сошла с ума от горя. Но то, что он увидел, превосходило самые смелые его ожидания: девушка и юноша сидели на снегу, пряча лица на плечах друг друга.
Флейта умолкла на середине мелодии.
- Хиромаса, - воин вздрогнул, таким неожиданным оказался голос Сэймея. - Пойдем. Мы сделали все, что могли. И даже больше.
8. Вместо эпилога
- Они вернутся на побережье, Кагэ-доно, - служанка, доселе скрывавшаяся в тенях дома, выступила вперед, протягивая мужчине так и не пригодившийся сверток. - Я вернусь вместе с нею. Госпожа просила передать, что благодарна Вам за все, что Вы сделали для нас.
Мужчина не был рад тому, с какой легкостью рухнули его планы, но тягаться с кицунэ не рискнул: стиснув зубы, поблагодарил ее за визит и выразил надежду, что они спокойно доберутся до дома.
И только когда кицунэ покинула его дом, с криком ярости швырнул на землю возвращенный сверток.
"Придется попрощаться с мечтами о вечной молодости. Проклятый Сэймей!"
Жалобно зазвенело бесполезное теперь зеркало, так и не покинувшее объятий ткани...
...Минамото-но Хиромаса и Абэ-но Сэймей сидели на веранде дома на улице Цутимикадо, пили сакэ и любовались звездным небом. Луна, освещавшая им дорогу до дома, скрылась за горизонтом, торопясь в ночные покои вслед за солнцем, и теперь ничто не затмевало сияния далеких, пока еще по-зимнему холодных звезд.
- Сэймей, так что же произошло?
Хиромаса спрашивал это и раньше, но по дороге Сэймей отказался отвечать, и вот теперь, после того, как они устроились на веранде его дома, Хиромаса напомнил о своем вопросе.
- Ты ведь знаешь, кто такие нингё?
- Нингё? Морской народ...
- Считается, что съевший кусочек плоти нингё получает вечную жизнь.
Хиромаса, последние несколько лет прекрасно знавший о том, что это далеко не легенда, только кивнул.
- Но бывает такое, что нингё влюбляется в человека. И тогда, всего на несколько недель, она может покинуть морское дно, чтобы попытаться найти своего избранника...
- А потом?
- Чаще всего нингё пытается заманить его на дно.
- Вот как...
- Но зато слезы нингё обладают величайшей силой исцеления. Если душа еще не отделилась от тела, нет такой раны, которую бы не смогли исцелить ее слезы. Вот только плакать нингё не умеют. Потому что, однажды заплакав, они превращаются в людей.
- Ты хочешь сказать, что Мидори-химэ - нингё?
- Да. Покинув морское дно, она направилась на поиски своего возлюбленного, сопровождаемая своим духом-охранником. И то, что она увидела на улице, и то, какие чувства всколыхнула в ней твоя мелодия, спасли и ее, и этого юношу, и множество рыбаков, которые теперь какое-то время смогут спокойно рыбачить в водах, где нет властительницы-нингё.
- А она... они теперь будут счастливы?
Сэймей только хитро улыбнулся, подливая саке:
- Кто знает... Ведь самое сильное сю - это любовь.
- Любовь?
- Связанные нею неразлучны, даже когда отдалены друг от друга. - Сэймэй улыбнулся мимолетной и чуть печальной улыбкой, да поднял взгляд к звездам.
И Хиромаса промолчал, следя взглядом за взглядом Сэймея, ощущая себя на удивление спокойно и не замечая, как рука его вновь и вновь прикасается к алым бусинам, привязанным к рукояти меча.
Фэндом: Onmyouji
Предупреждение: стиль в подражание переводчику.
Камелия
Камелия
1.
Третьего дня Нового года император отбыл посетить отца. Высшие чины императорского двора следовали за ним, совершая положенные встрече Нового Года церемонии. Большинство из них не ждало от этого визита никаких новостей. Только один человек из свиты Императора - Фудзивара-но Микато - ожидал этой поездки последний месяц.
Ровно столько времени назад он получил первое письмо от прекрасной девушки, ожидавшей встречи с ним в доме отца императора.
В том, что девушка прекрасна, юноша не сомневался. Да и можно ли было сомневаться в этом, читая строки, написанные ее рукою?
Микато, сын Министра Двора, не сомневался и в том, что эта встреча была послана самой судьбой. Его мысли были охвачены дурманящим ожиданием встречи с незнакомкой, вместо подписи раз за разом присылавшей цветок камелии. Юноша терялся в догадках - никто из его друзей ничего не знал про эту девушку.
Ожидание, которое вот-вот должно было перерасти во встречу, настроило его на благодушный лад. Настроения не портило даже странное знамение, виденное его отцом во время моления родовым богам. Два ворона вытанцовывали странный танец вокруг дерева, после чего влетели в помещение, где молился отец, и сбросили на пол благовония, посвященные предкам.
Взволнованный отец поторопился прибыть к Онмё-ре: никто лучше них не составлял звездных карт и не мог растолковать этот знак богов. И вот, отец остался дома, потому как именно сегодняшний день был сочтен неблагоприятным для него. А Микато со спокойной душой поехал на встречу с милой.
Дом отца Императора размещался почти на берегу реки Камо, что разделяла столицу Хэйанкё на западную и восточную половины. Часть сада доходила почти до края обрыва, откуда открывался вид на неустанно текущую воду. Старый сад на первый взгляд казался диким, но все же Микато представлял, скольких усилий стоило поддерживать его в подобной нетронутой красоте. Среди сада выделялось дерево гинкго.
Микато почудилось, что под деревом он увидел девушку, поспешившую скрыться в доме. Видимо, долгожданные гости все же оказались на месте чуть раньше, чем это было ожидаемо хозяевами...
Император в сопровождении телохранителей зашел в дом своего отца. И Микато, воспользовавшись моментом, направился к женским покоям, где ему была назначена встреча.
Его уже ждали. В комнате, чьи стены были расписаны паростками бамбука и диковинными птицами, которых Микато никогда не видел, за занавеской сидела Она.
Хотя юноша и ожидал этого момента, его сердце затрепетало в нерешительности.
- Прекрасная госпожа, мне, кажется, не хватит слов, чтоб описать, с какой поспешностью моё сюда стремилось сердце...
- Как жаль, что скорость тела не сравнима с мыслью... - Ее голос был нежен, будто море в летний сезон.
Во дворце, оставшемся на этот день без императора, царила тишина. Очень мало аристократов не приняло участие в ежегодном визите вежливости, и те, кто остался, наслаждались столь редкой во дворце тишиной. В одном из коридоров благородный Тэива-но Масакадо обменялся с онмёдзи, составлявшим намедни гороскоп для Министра Двора, традиционными Новогодними подарками. Его дом ценил поддержку, которую им удалось заполучить среди онмёдзи. Особенно теперь, когда давно разработанный план начал воплощаться в жизнь.
Оттеснение Фудзивара, постепенно захватывающих все большую власть при дворе, надо было начинать осторожно. А что может быть более объяснимым, чем плохое расположение звезд? Уж он-то постарается, чтобы придуманный гороскоп совпадал с реальными проблемами. Пусть старик посидит дома, пока его единственный сын с уверенностью слепца приближает Тайра к вершинам.
2.
Уже опускалось солнце, когда Микато оставил бамбуковую комнату. Когда бы не традиции, не покинул бы он более девушки, чье имя все так же оставалось для него загадкой, как и в момент, когда впервые переступил он этот порог. Зато обещание ее грело его сердце: через день ее можно будет увидеть в столице. У северных ворот на закате будет проезжать ее экипаж.
Окрыленный обещанием новой встречи, он шел в глубину сада, не выбирая пути. Уже почти у дерева гинкго нагнала его служанка, передавшая начертанное рукою госпожи послание с цветком камелии, вложенном в согнутый листок.
Недавно лишь ушел,
А сердце полнится тоскою -
Вернется ль вновь?
И светом молодой луны
Освещена дорога меж мирами.
Помедлив, он поднял с земли лист, опавший с дерева, и велел передать его вместе с ответом.
И пусть нас разделяет
неуклонно время,
Я вечно буду помнить:
Меж мирами
Есть та, что ждет меня.
Он знал, что его слог далеко не так хорош, как отправленные ею стихи, но и промолчать он не мог.
Цветок камелии в его руке напоминал о том, что встреча ему не приснилось. Символ стойкости в обмен на символ долголетия.
Он продолжил свой путь, и утоптанная кем-то тропинка, спускаясь мимо обрыва, вывела его на берег. Там дорожка обрывалась почти у кромки воды.
"Кто ходит по ней так часто?"
Мысль возникла и исчезла. Словно зачарованный, до темноты простоял Микато на берегу. Лишь когда умолкли крики чаек, он понял, что пора возвращаться к дому.
Сад был плохо освещен, но у дерева гинкго он увидел девушку, очаровательную, как полная луна. Девушка стояла, прижавшись к стволу дерева, смотрела сквозь густые ветви на рождающийся серп месяца, и что-то тихо напевала. Слов разобрать не удавалось, но сама мелодия заставляла сердце сжиматься от горя.
Микато пробирался вперед, стараясь оставаться незамеченным. Тени, сумерки и переплетенные ветви надежно скрывали его от взора красавицы.
Девушка простояла так еще несколько минут, после чего направилась в сторону дома. Оттуда уже спешила служанка.
- Юная госпожа, пора возвращаться.
- Да, я знаю. Но ночной воздух настолько хорош, - голос Микато узнал.
"Она прекрасна", - застывший в тени, боясь быть увиденным, не верящий своему счастью юноша, казалось, забывал вдохнуть.
Девушки направились к дому.
- Куда же Вы пропали, Микато-доно? Вас второй час разыскивают... - подошедший воин заговорил внезапно, Микато вздрогнул от неожиданности и отвлекся от созерцания девушек.
- Я иду, - он посмотрел в сторону дома, но девушек уже и след простыл.
"Это и к лучшему", - подумалось ему.
В глубине сада затявкала лиса.
Его действительно упорно разыскивали. Впрочем, его это не огорчило. Он прекрасно понимал, что отец его может не одобрить подобного увлечения, если сердце юноши тоскует о девушке из далеко не знатного рода. Она ведь так и не назвала своего имени...
Из столицы пришла неутешительная новость о том, что Министр Двора ближайшие три дня проведет дома, потому как звезды указывают на угрозу для его жизни. И если он покинет пределы защищенного онмёдзи дома до того, как закончится обряд очищения, никто не поручиться за его судьбу.
Огорчившись подобающе случаю, Микато все же едва скрыл волнение, вызванное этим сообщением. Ведь это означало, что через день он сможет, не таясь, пойти к северным воротам.
Воспоминания о неземной красоте виденной им в саду девушки занимали все его мысли. Поэтому он не услышал, как его спутники обсуждали странный заброшенный уголок парка и практически обвалившееся здание, некогда бывшее женскими покоями.
3.
Вечером следующего дня Микато мерил шагами дорогу у северных ворот. Юноша был мрачнее тучи: за день только ленивый не знал о том, что юношу целых два часа разыскивали во время посещения Отца Императора. В тени деревьев обсуждали его тайное исчезновение и чудесное появление посреди старого сада. В коридорах поговаривали о том, что его забирали с собой духи. Закончилось тем, что отец, которому с самого утра рассказали о происшествии с сыном, посоветовал тому обратиться к онмёдзи за советом.
Обращаться Микато ни к кому не стал, поскольку даже малый обряд очищения занял бы весь вечер, а юноша потерял бы возможность увидеть свою возлюбленную. И теперь он, прибывший заранее, прогуливался у северных ворот, ожидая, когда ее повозка появится вдали.
Когда солнце прикоснулось своим пылающим краем к горизонту, на дороге появилась повозка, запряженная быками.
"Неужели?"
Повозка медленно приближалась к северным воротам, достигнув их за несколько минут до закрытия.
- Останови, - Микато узнал этот голос и приблизился к повозке.
Из-за занавеси было видно два женских силуэта. Видимо, госпожа ехала вместе со служанкой.
Девушка отвела в сторону занавеску, и юноша увидел ее лицо. Именно за ней он подсматривал вчера в саду, это она напевала песню у дерева гинкго.
Она была хороша собой. Длинные черные волосы по придворной моде ниспадали до пола, вплетенные в них нити жемчуга казались каплями росы. Белоснежная кожа казалась чем-то подобным чистому снегу на вершинах гор.
Девушка улыбнулась ему:
- Я рада, что смогла увидеть Вас снова, Микато-доно.
- Весь день я жил надеждой на эту встречу.
- И вот, она произошла. И скоро расставание, - с непередаваемой тоской в голосе сказала красавица.
- Как? Неужели, едва обретя надежду, я вынужден буду ее потерять?
- Любое расставание ведет к новой встрече.
Услышав это, он воспрял духом:
- Госпожа моя, я буду счастливейшим человеком в мире, когда смогу вновь говорить с Вами.
- До окончания празднеств я буду в столице, Микато-доно. И в любой день я буду рада Вашему визиту, - она прикрыла лицо веером. - Моя служанка принесет Вам весть о том, где и когда я буду ждать Вас снова.
- Госпожа... Возможно, я прошу многого, но позвольте мне узнать Ваше имя.
Она звонко рассмеялась:
- А как Вы думаете, какое имя мне бы подошло?
Микато задумался. Вспомнилась бамбуковая комната и дерево гинкго в старом саду. Почему-то память подсовывала крик чайки, но ведь они никогда не были вместе на берегу...
- Мидори, Вы позволите называть Вас так?
Она снова рассмеялась:
- А ведь Вы угадали, Микато-доно. Мое имя действительно Мидори. - И она задернула занавеску.
- Поехали, - раздался другой голос, принадлежавший служанке.
Микато смотрел им вслед, мысленно повторяя ее имя. Имя, которое он угадал. Имя, которое... Ему нравилось, как оно звучит. Ми-до-ри.
В северо-восточной части столицы в доме на улице Цутимикадо легко прозвенел колокольчик, словно качнувшись от легкого ветерка.
Хозяин дома улыбнулся, услышав этот звук. И совершил невероятное: собрался и сам направился в гости.
Повозка продолжала свой путь. Улицы, еще недавно довольно шумные, теперь тонули в тишине. Одинокие прохожие, в основном аристократы в сопровождении слуг, шли мимо повозки. Или повозка ехала между ними словно тень?
А потом все растаяло в наступивших сумерках. Свет фонарика на повозке выхватывал ровный круг местности.
В повозке девушки вели тихую беседу.
- Моя госпожа, Вы действительно собираетесь поселиться у господина Окахиты?
- Конечно. Кагэ-доно сказал, что с этим проблем не будет. Господин Окахита стар и не упомнит всех далеких родственниц из провинций. А письмо, что мы везем с собой, настоящее.
- Вы правы, госпожа. Но будет ли разумно?..
- Не спорь. Я лишь исполняю волю Кагэ-доно. И я бы предпочла вернуться домой, а не оставаться в этом городе.
Раздался тихий кашляющий смех.
- Кажется, мы почти на месте.
- Да, госпожа. Еще один поворот.
- Скорей бы. Не терпится ополоснуться с дороги... Ты ведь передашь Микато, где меня можно будет найти?
- Конечно, госпожа. Как только мы узнаем, в какое время он может прийти, не потревожив хозяина дома. И передам эту же новость Кагэ-доно, ведь он просил нас не забывать о нем, когда мы прибудем в столицу.
- Да-да, несомненно, надо будет навестить господина Кагэ. И помнишь, он предупреждал, что ему удалось договориться далеко не со всеми, с кем дОлжно?
- Мы как раз проезжаем дом одного из тех, о ком упоминал уважаемый господин.
- Может, ты выйдешь и осмотришься? Раз до дома осталось так мало... - в ее голосе проскользнули нотки любопытства.
- Могу, если Вам так любопытно, - служанка усмехнулась. Ее лицо, и до того миловидное, стало прекрасным.
- Останови, - приказала Мидори, и повозка послушно замерла.
Служанка вышла из повозки, сняла фонарь и сделала несколько шагов к изгороди дома, напротив которой они остановились.
Через эту изгородь при должном навыке мог без лишних усилий перепрыгнуть взрослый мужчина. Служанка прошла несколько шагов вдоль стены, пока круг света не выхватил стоящего, прислонившись к воротам, мужчину.
Он был небрежно закутан в белое каригину, в левой руке он держал незажженный светильник. В правой руке он держал связку рыбин. На ногах его были короткие сапожки из черной кожи. На вид он был еще довольно молод, а поза его говорила о том, что он кого-то ждет. Лицо его, все еще сокрытое в тени, служанка рассмотреть не могла. Она повыше подняла фонарь.
- Разве ночь - подходящее время для совершения прогулок? - мужчина сделал шаг вперед, вступая в круг света, и внимательно посмотрел на девушку.
Та сделала шаг назад:
- Ты здесь живешь? - она указала на дом, к которому так тщательно приглядывалась мгновением раньше.
Мужчина улыбнулся и утвердительно кивнул.
- Прости, я не знала, - служанка в нерешительности переминалась у ворот. - Но это ведь дом одного из Минамото?
- Да, - он снова кивнул и, подойдя к воротам, по-хозяйски на них оперся. - Не сердись, но тебе придется искать другой дом.
Служанка вернулась к повозке и забралась туда с ловкостью испуганного животного.
Мидори схлопнула веер, тем самым подавая возничему знак отправляться. Повозка медленно покатилась дальше.
Служанка тихо закашлялась странным лисьим смехом:
- Госпожа, я не смогу войти в тот дом.
- На нем защита? Масакада-доно ничего не говорил мне об этом...
- В одном доме не может быть больше одной кицуне, - пролаяла-засмеялась служанка.
Мужчина проследил взглядом за повозкой, улыбаясь уже куда менее неестественно. Хотя, это не очень помогало: уголки его карминовых губ все равно оставались приподняты в лисьей улыбке.
Когда повозка скрылась из виду, ночной гость постучал в ворота дома. Кто-то из слуг, чьих имен он не знал, кинулся встречать позднего гостя.
Хозяин дома, достопочтенный Минамото но Хиромаса, сам лично вышел встречать ночного гостя, плохо скрывая свое удивление от такого визита. Первого на его памяти.
- Сэймей?!
4.
- Но что привело тебя сюда? - Хиромаса просто светился от радости, сидя на веранде собственного дома и глядя на сидящего напротив Сэймея.
- Решил, что этот вечер прекрасно подходит для прогулки по городу, а потом я решил, что можно зайти к тебе.
- Это хорошо, что решил.
Сэймей сделал пару глотков саке, поднял взгляд на недавно появившуюся на небе луну, и спросил:
- Что слышно во дворце?
- Почти все как обычно. Министр двора сидит у себя в доме, ни с кем не общаясь, ожидая, пока закончатся неблагоприятные для него дни. Говорят, он даже попросил онмёдзи провести ритуал очищения. А вчера Фудзивара-но Микато ухитрился потеряться в саду Отца Императора.
- Он что, заблудился?
- В этом-то и дело, что нет. Говорят, его тщательно искали, а нашли на месте, где до этого никого не было. Шепчутся, что его духи забирали.
- А потом вернули, что ли? - Сэймей улыбнулся.
- Сэймей! Ты шутишь? - Хиромаса пристально посмотрел на Сэймея и начинал улыбаться сам. - Шутишь.
- Ни капли. Если бы его действительно забрали духи, больше бы его никто не видел.
Хиромаса перестал улыбаться.
- Сэймей!
Сэймей лишь молча пил саке и закусывал жареной рыбой. А потом поднимал взгляд в небо, и замер на середине движения, не сделав глотка из поднесенной ко рту чашечки.
Хиромаса проследил за взглядом Сэймея, но все, что он смог увидеть - бездонной глубины небо с миллиардами сияющих точек.
- Что ты там видишь? - Воин перевел взгляд на онмёдзи.
- То же, что и ты, скорее всего. Звезды.
- Но... Но ты же можешь по ним читать.
- Могу, - вздохнул Сэймей. - Но далеко не все и не про всех. Тебе, например, стоит остерегаться незнакомых красавиц в ближайшие несколько дней.
- Это что, тоже написано на небе?
Сэймей усмехнулся.
- Про каждого из людей?
- Про каждого.
- И можно прочесть всю судьбу человека, просто глядя на звезды? - Хиромаса задумчиво поднял взгляд. - А если я не хочу, чтобы меня читали?
- Для того чтобы суметь прочесть судьбу, надо знать дату и время рождения человека. Если никому их не говорить, никто не прочтет твои звезды.
- Всего-то? - Хиромаса пригубил саке. - Постой, Сэймей, ты же никогда не спрашивал меня, когда я родился. Почему ты все равно читаешь мои звезды?
Сэймей промолчал.
Хиромаса тоже замолчал, задумавшись.
- То есть у каждого человека есть свои звезды?
- Да, в той или иной мере.
- Значит, когда все эти звезды падают, это означает конец человеческой судьбы?..
- В той или иной мере.
- Объясни.
- Звезды, влияющие на судьбу, достаются не одному человеку, а всем, родившимся в один и тот же час. Нельзя сказать, что падающая звезда приносит смерти им всем. Но и отрицать того, что это плохое знамение, тоже нельзя. Время для всех заканчивается по-разному. По звездам можно прочесть, что ждет тебя в будущем, но нельзя сказать, насколько долгим будет отпущенное человеку время.
- Кажется, я понял.
- Встречи и разлуки, победы и поражения, болезни и отношения - звезды говорят почти про все, но мало кто умеет читать их полностью. Скорее всего, таких людей просто не существует. А мы просто догадываемся, что означает то, что мы видим.
- Сэймей, ты всегда так объясняешь? Сначала я думаю, что все понял, а потом понимаю, что запутался еще больше.
- Тебе не обязательно это понимать. Ведь звезды красивы и без умения читать по ним.
- Да, ты прав.
Хиромаса достал из рукава флейту, и протяжная мелодия понеслась к небесам.
Сэймей сидел, задумавшись. Встреча у ворот дома Хиромасы случайной не была. И звездам это было известно.
5.
- Госпожа Мидори, - служанка зашла в комнату и опустилась на колени у входа. - Уже рассвело.
- Сейчас, - девушка подняла со столика письмо и улыбнулась. - Вот теперь можешь доставить его Микато. Скажешь ему, что я буду ждать его после полудня.
- Вы не передумаете, госпожа Мидори?
- Нет, - девушка отрицательно мотнула головой. - Я уже все для себя решила.
- Кагэ-доно хотел видеть меня сегодня во дворце. Пожалуй, я приму это приглашение.
- Ты передашь моё письмо там?
В ответ раздался кашляющий смех:
- Я передам ему письмо уже сейчас. Давайте, я уже иду.
Микато рывком поднялся, вырываясь из липкого кошмара. Он долго сидел, пытаясь заставить свое бешено стучащее сердце успокоиться.
Всю ночь ему снилось, что он попал в шторм и тонет. И когда, захлебываясь, юноша думал, что это конец, в морской пучине зашевелилось что-то... Он всегда просыпался на миг раньше, чем успевал понять, что приближается к нему из глубины моря.
"Это только сон", - твердил себе Микато.
Тихие шаги в коридоре привлекли его внимание. Красться по дому никто из здешних обитателей не стал бы. Юноша положил руку на рукоять меча. Но шаги приблизились к его комнате и умолкли. Ни тени, ни силуэта, ни звука дыхания.
Микато медленно приблизился к дверям и распахнул их. В коридоре было пусто, лишь на полу у дверей лежал небольшой лист бумаги и цветок камелии на нем. Юноша поднял послание, вернулся в комнату и начал читать.
Он думал над прочитанным стихом всю дорогу ко двору. Тщетно. Иногда ему казалось, что он поймал смысл, но тот ускользал до того, как Микато удавалось ухватить мысль. Оставалась одна надежда: обратиться за помощью. Придворный поэт должен был бы понять ее послание. Если не он, то кто-нибудь еще...
Минамото-но Хиромаса проснулся на рассвете с четким ощущением того, что он что-то пропустил. Или позабыл.
Уже практически перед его отбытием во дворец, он заметил у ворот странный блеск. Нагнувшись, Хиромаса увидел в сухой траве несколько алых бусин, схваченных алой же нитью. Повинуясь первому порыву, Хиромаса поднял эту нить.
- Господин Абэ-но Сэймей просил передать, чтобы Вы постарались отбыть из дворца сразу после полудня, - негромко сказал Хиромасе возничий.
- А?
Стоило, впрочем, Хиромасе посмотреть на возничьего, как тот исчез. На землю упал бумажный человечек.
Вот тут Хиромаса заволновался. Если поутру визит Сэймея казался абсолютно нереальным, и оттого приятным, сном, то теперь получалось, что Сэймей правда был тут. Был. Принес с собой рыбу к сакэ. Сидел, пил, рассуждал о звездах.
Всю дорогу ко дворцу Хиромаса крутил в руках бусины и пытался понять, зачем приходил Сэймей.
Во дворце с самого утра суетились. Составленный вчера гороскоп Императора предписывал ему всю следующую неделю воздержаться от государственных дел, поэтому чиновники торопились решить все насущные проблемы до захода солнца.
Левый министр с восхода находился неподалеку от Императора. Правый министр, получивший известие немного позже, чем ожидалось, прибыл во дворец на полчаса раньше Хиромасы. Сам Хиромаса, едва прибыв, понял, что именно сегодня ему вряд ли удастся покинуть дворец раньше заката.
Утомленный постоянным шумом, далеко за полдень Хиромаса решил пройтись по саду. Но и тут его не оставили одного.
- Хиромаса-доно!
Повернувшись на оклик, Хиромаса увидел спешащего к нему Фудзивара-но Микато, сына Министра Двора.
- Микато-доно.
- Хиромаса-доно, говорят, Вы сильны в разгадках стихов. Не могли бы Вы оказать мне помощь в этом вопросе?
- Если в моих силах Вам помочь... - Хиромаса с легкостью согласился, движимый отнюдь не любопытством, а скорее искренним желанием помочь. Во дворце к нему редко приходили с просьбами, которые сразу были ему по душе.
Неспешной походкой они направились к пруду в глубине сада.
Микато, сначала медленно и неуверенно, а потом все легче, начал рассказывать Хиромасе суть своей проблемы:
- Последний месяц я влюблен в девушку, прелестную, как тонкий серп юной луны. Ее мастерство в сложении стихов куда выше моего, и порою мне приходится долго разгадывать ее послания. Но сегодня утром, проснувшись, я нашел у двери моей комнаты ее письмо. Она ждет встречи со мной, но сколько я не бился над текстом, я не смог понять, где ждать мне этой встречи.
- Почему Вы спрашиваете об этом у меня, Микато-доно?
- Вы показались мне человеком, которому можно довериться. И потом... мне больше не у кого спросить.
Хиромаса невольно сжал бусины, привязанные им к рукояти меча еще в повозке:
- Я постараюсь помочь.
Микато прикрыл глаза, сосредотачиваясь, и заговорил:
- Там было написано:
Пока лишь Солнце вижу,
но скоро выйдет Месяц.
Я проложу тропинку
от горизонта моря
к черепашьему хвосту.
Хиромаса присел на берегу озера и задумчиво попросил повторить стих.
Микато выполнил его просьбу и замер, ожидая.
- Скорее всего, время встречи - между солнцем и месяцем, на закате. Черепаший хвост - это гора на западе, в предместье столицы.
- Это я и сам понял, но у подножья горы много дорог. И многие из них ведут от морского берега.
- ...не говоря о том, что на поездку к горе надо около четырех часов.
Они еще помолчали. Хиромаса достал из рукава флейту и собрался было заиграть, как вдруг его озарило.
- Мне кажется, я понял. Повтори стих еще раз.
Когда Микато повторил послание, Хиромаса радостно заулыбался.
- У господина Окахиты исконные владения находились у Черепашьего хвоста, но последние сорок лет его родня живет на побережье. Может быть, девушка желала указать не местность, а дом, где будет Вас ждать?
- Не зря говорят, что стихи Вы душой чувствуете, Хиромаса-доно. Уверен, так оно и есть. Спасибо. - Микато благодарно поклонился.
Вскоре Хиромаса остался один.
"Сначала визит Сэймея, теперь эта странная просьба. Ведь не было в стихах ничего сложного. Зачем Микато-доно подходил именно ко мне?" - задумался он, так и не начав мелодии.
- Пора.
Хиромаса резко поднялся. Он был готов поклясться, что слышал чей-то голос неподалеку, но никого не было видно. Вот только ветка сакуры слегка дрожала, будто от ветра.
- Кто здесь?
Хиромаса положил руку на рукоять меча, мимоходом коснувшись бусин.
У сакуры стояла девушка. Самая прекрасная из всех, каких видел Хиромаса.
- Простите, я не хотел Вас испугать, - Хиромаса отпустил рукоять меча, не понимая, как он мог не заметить девушку мгновением раньше.
Девушка мягко улыбнулась Хиромасе.
- Вы не испугали меня, - ее голос был нежен, но в то же время Хиромаса напрягся.
Он не мог объяснить, откуда взялось чувство опасности. Но в любом случае, отступать он был не намерен.
- Здесь так тихо, - девушка сделала несколько шагов навстречу Хиромасе и замерла в трех шагах до него. - О придворном музыканте говорят как о непревзойденном флейтисте. Не могли бы Вы сыграть для меня?
- Почту за честь, - играл Хиромаса куда лучше, чем разговаривал с прелестными девушками.
Мелодия взмыла к небесам, грустью и надеждой наполнился воздух. Девушка, спрятав лицо за веером, внимательно слушала.
Все то время, что длилась мелодия, Хиромасе казалось, что мир вокруг скорбит вместе с этой незнакомкой.
Когда же песня флейты оборвалась, девушка поднялась.
- Благодарю Вас. Это была лучшая из слышанных мною мелодий.
- Вы преувеличиваете...
- Отнюдь. А скажите, - она замялась. - ...это ведь Вы - Минамото-но Хиромаса?
- Я, - недоуменно кивнул Хиромаса. Не понимая, как она могла не знать его имени, при этом зная, что именно он - придворный флейтист?
- Меня зовут Йоаке, - она опустила веер, взгляд Хиромасы встретился с ее, и вся тревога исчезла. - Думаю, это не последняя наша встреча, Хиромаса-доно.
- Я смею на это надеяться.
- Тогда до завтра, Хиромаса-доно.
Когда она ушла, Хиромасе показалось, что чего-то не хватает. Одна из бусин, треснув, осталась на земле там, где он играл.
6.
За полтора часа до заката, когда на востоке показался тонкий серп луны, Микато уже стоял у ворот дома господина Окихиты, отпуская повозку. Рядом с ним стояла служанка госпожи Мидори, ожидающая, пока Микато закончит с делами и его можно будет провести к госпоже Мидори.
Весь день Микато ходил сам не свой, он был не в силах думать ни о чем, кроме предстоящей встречи. Он был готов все рассказать отцу, объяснив, что кем бы ни была госпожа Мидори, именно с ней он желает связать свою судьбу... Но отец, только появившийся при дворе, был занят делами, внезапно свалившимися на него из-за неблагоприятной для Императора недели. Микато уехал из дворца куда раньше, чем его отец. И для разговора времени не оказалось.
Теперь, идя по коридору за служанкой, Микато впервые за день смог успокоиться. Легкий запах благовоний придавал какую-то особую остроту чувствам.
Мидори ждала его, сидя за тонкой занавеской.
- Вы пришли, - в ее голосе звенела радость.
- Разве я мог не прийти?
Служанка тихо закрыла за ним двери и ушла, оставив их наедине.
Пока влюбленные говорили, служанка нарядилась в одежды, приличествующие богатой даме, и, приказав подать повозку, покинула дом.
Изрядное время поплутав по дорогам, она приказала остановить на одном из перекрестков. Всего через несколько минут рядом с ее повозкой остановилась другая.
- Йоаке-сан? - мужской голос принадлежал далеко не юноше.
- Кагэ-доно?
Они завели разговор через занавеси, не торопясь открывать друг другу свое лицо.
- Как Вам столица, Йоаке-сан?
- Милое, мирное место, Кагэ-доно. Юная госпожа счастлива, что нам удалось сюда добраться. Право же, не знаю, как бы восприняли ее родственники возможность ее возвращения.
- Я забочусь о ее благе, Йоаке-сан. Если Микато-доно не забудет ее, ей не придется возвращаться на родину. Надеюсь, что Вы, так же как и я, небезразличны к ее судьбе.
- О да, мне бы очень хотелось, чтобы госпожа была счастлива.
- Йоаке-сан, у меня будет к Вам небольшая просьба. Не могли бы Вы вернуть этот свиток Микато-доно? Он забыл его во дворце. - Мужчина приподнял занавесь и протянул ей небольшой свиток.
Ее тонкая рука цепко ухватила протянутый предмет и мгновенно скрылась за занавесью.
- Конечно, я верну ему его свиток, Кагэ-доно.
- И не стоит говорить ему, что он вообще его терял. Он будет волноваться.
- Я понимаю, - она рассмеялась.
- Надеюсь, Вы почтите меня своим визитом и послезавтра. Я буду ждать Вас во дворце после полудня.
- Я постараюсь быть там.
Она подала знак возничему и повозка медленно покатилась вдаль по дороге, чтобы, поплутав еще полчаса, выехать к дому господина Окахиты.
Ворота в доме на улице Цутимикадо были заперты. Хиромаса, пешком проделавший весь путь сюда, успел огорчиться тому, что из всех дней Сэймей выбрал для своего отсутствия именно этот. И сам же посмеялся над собой, едва осознав, что привык к тому, что Сэймей всегда выслушает. Только вот что именно должен был выслушать Сэймей, Хиромаса вспомнить не смог.
Идти домой почему-то очень не хотелось, но, начав брести куда глаза глядят, Хиромаса все равно пришел на улицу, где стоял его дом. И ворота его были чуть приоткрыты. А рядом с ними, прислонившись спиной к стене, стоял Сэймей. Сэймей держал в руках связку рыбин и улыбался Хиромасе своей обычной усмешкой.
- Сэймей?
Сегодня это был точно не сон. Хиромаса ведь был уверен, что не засыпал.
- Зайдем в дом, Хиромаса.
- Да.
Так они и сделали.
Расположившись на веранде дома, Хиромаса понял, что устал. И что больше всего он сейчас хочет, чтобы Сэймей ушел. И что самое противное, Хиромаса точно знал, что Сэймей это знает. Поэтому они оба молчали, пили саке, ели рыбу и не торопились начать разговор.
- Она была красива? - Сэймей первым нарушил молчание.
- Да... - Хиромаса мечтательно улыбнулся, вопрос Сэймея застал его врасплох, а перед взглядом тут же мелькнула девушка, виденная им во дворце у озера.
Сэймей что-то прошептал, после чего начертил в воздухе пентаграмму, вспыхнувшую алым светом.
- Ты что?! - Хиромаса отшатнулся, но пентаграмма уже пропала, забрав с собой воспоминание о девушке.
- Вижу, ты нашел мои бусы, - Сэймей мгновенно перевел разговор на другую тему.
- Это твои? - Хиромаса растеряно посмотрел на две бусины, украшающие навершие рукояти его меча. - Их было три, но одну я где-то потерял. Я верну...
- Потом. Они тебе еще пригодятся.
- А?
- Попробуй вспомнить, с кем ты успел сегодня поговорить во дворце.
- Императору предсказали неблагоприятную неделю, поэтому я много с кем сегодня говорил.
- Хиромаса, вспомни. Что-то необычное.
- Да вроде бы ничего странного сегодня не происходило, - воин задумался. - Микато-доно просил расшифровать ему стихи, а потом я сидел в саду и играл на флейте. Вот, пожалуй, и все, что отличало сегодняшний день при дворе от многих подобных.
- И все? А что за девушка, о которой ты в самом начале разговора сказал "она красива"?
Хиромаса задумался.
- Не припомню, чтобы говорил что-то подобное.
- Понятно, - Сэймей подлил себе саке и улыбнулся Хиромасе.
- Сэймей, ты что-то знаешь!
- Знаю. То, что завтра я отправлюсь во дворец вместе с тобой.
Хиромаса разом помрачнел.
- Все настолько плохо? - Воин с трудом представлял себе ситуацию, в которой Сэймей сам направится во дворец.
- Пока не настолько, - рассемялся Сэймей. - Хороший ты человек, Хиромаса.
- Опять шутишь? - Хиромаса подлил саке и себе и улыбнулся.
- Нет. Только очень хороший человек мог попасть под чары кицуне и не потерять рассудка.
7
Сад, раскрашенный всеми красками полуденного солнца, был тих настолько, что даже звучащая в отдалении флейта не нарушала неподвижности воздуха.
На снегу, замерев в нескольких шагах друг от друга, стояли онмедзи и миловидная девушка. Девушка, верхнее кимоно которой напоминало глубоким фиолетовым оттенком ночное небо, казалась неестественно бледной и чуть ли не призрачной на фоне чернеющих деревьев. Напротив нее, спрятав руки в рукавах каригину, стоял Абэ-но Сэймей, улыбаясь своей неизменной полуулыбкой.
- Мидори-химэ? - онмедзи первым нарушил тишину, царившую во дворе с того мига, как они заметили друг друга.
- Абэ-но Сэймей? - девушка встретила его взгляд твердо и уверенно, а мужчине показалось, что в ее взгляде плещется бирюза летнего моря.
Легкая искренняя улыбка коснулась губ онмёдзи:
- Ветер нашептал мне, что Вы намерены отправиться сегодня в путь.
- Ветер всегда торопит события, так говорили мне мои почтенные родители, - ее нежный голос мог очаровать любого, но Сэймей был отнюдь не любым.
- Тогда позвольте сопроводить Вас, Мидори-химэ.
- Никто не стал бы отказываться от такого спутника.
Флейта в здании захлебывалась печалью, вызывая в сердце щемящее чувство безвозвратной утраты. Наверняка, девушки уже начали бы украдкой вытирать слезы, играй музыкант для них, надейся затронуть их сердца, но Мидори обращала не больше внимания на плач флейты, чем Сэймей.
- Если вы не торопитесь, я бы пригласил с нами и моего друга.
- Я не настолько тороплюсь...
- Госпожа не настолько торопится, - рядом возникла служанка благородной дамы, хищно скалясь в ответ на ухмылку Сэймея.
- Тогда я позову его, и мы отправимся в путь.
Так они и сделали.
Когда солнце окрасило последний в этом году снег и редкие облака алыми бликами, торопясь вновь попасть в свои ночные чертоги, они остановились у дома, где госпожа Мидори должна была встретиться со своим любимым.
Еше во дворце Хиромаса недолго недоумевал, почему Сэймей позвал его с собой. Редко, очень редко Абэ-но Сэймей разбрасывался коротким объяснением "Так надо, Хиромаса". А значит этот случай был чем-то из ряда вон выходящим. И вот теперь Минамото-но Хиромаса стоял на весеннем ветру, теребя бусины и не в силах отвести взгляда от служанки, в то время как Сэймэй и Мидори-химэ вели неспешную беседу, прогуливаясь по парку, и не мог понять, что же было надо Сэймею от этой прогулки.
Неторопливо плыл в небесах убывающий месяц, ожидая, когда солнце скроется за горизонтом и он вновь обретет положенный ему золотистый цвет. Весенний сад замирал, готовясь к наступлению сумерек тщательно, словно невеста, ожидающая жениха.
Сэймей и Мидори подошли к своим сопровождающим, и в тишине раздался нежный голос девушки:
- Давайте пройдем в дом. Здесь скоро начнет холодать.
Сэймей же, не сводивший взгляда с дороги, указал на приближающийся силуэт:
- Не Ваш ли это избранник, Мидори-химэ? - и еще внимательнее присмотрелся к дороге.
- Да, это он.
Хиромаса последовал его примеру, и зоркий взгляд лучника заметил, что кроме Микато на дороге появились еще пятеро людей.
Служанка коснулась руки госпожи:
- Нам лучше войти в дом, Мидори-химэ.
- Нет, я дождусь его здесь. - В голосе девушки звучало беспокойство, словно сердце предсказывало назревающую трагедию.
- Мидори, - служанка взяла девушку за руку, надеясь отвести ее в дом следом за собой, но та была на удивление упряма. - Мидори, идем, идем же, иначе ты не сможешь вернуться домой.
- Домой? Мой дом здесь.
Сэймей неподвижно стоял во дворе дома, глядя на приближающихся сюда людей.
- Идемте, Мидори! - Служанка, не тая своей нечеловеческой силы, тянула девушку за собой. Та упиралась, впрочем, не особо удачно. Уже у самых дверей служанка отпустила свою госпожу, став так, чтобы перегородить собой выход, не позволяя девушке вновь переступить порог дома.
Тем временем Микато приблизился достаточно, чтобы у дома, куда он шел с такими надеждами, заметить Хиромасу и Сэймея. Недоумение отразилось на его лице, и он чуть замедлил шаг.
В тот же миг один из идущих за ним по улице молниеносно выхватил нож и метнул, не особо целясь, в спину юноши.
Крик Хиромасы опоздал на секунду: юноша, недоуменно ойкнув, упал, раскинув руки.
Люди кинулись врассыпную, сворачивая в узенькие улочки, которых было так много между домами этой части города, подходящего к реке.
- Микато!! Микато!! - крик девушки, рвущейся из объятий своей служанки, мог растрогать и мертвого. Впрочем, призыв утонул в весенних сумерках, не дождавшись ответа.
Хиромаса и не заметил, когда Сэймей успел сдвинуться с места, но когда воин только сделал первый шаг к Микато, онмёдзи уже присел у тела юноши, нащупывая пульс. И отрицательно покачал головой.
Закатное солнце окрашивало снег в кровавые тона. В безумном крике заходилась девушка, на чьих глазах так и не появилось ни одной слезинки. Служанка, так и не передавшая Микато свиток от Кагэ-доно, держала госпожу, не давая ей сделать ни шага за порог.
- Очень жаль, что так вышло, - Сэймей поднялся, вынул из раны окровавленный нож, отбросил его в сторону и отошел на два шага от тела, окидывая взглядом пустую улицу. - Хиромаса...
- Да?
- Сыграй им...
С полным скорби взглядом, Минамото но Хиромаса поднес флейту к губам, и та заплакала о горечи оборвавшейся любви.
Крики внезапно затихли, сменившись сначала тишиной, а после...
...Более не удерживаемая служанкой девушка босиком, словно и не было снега под ногами, направилась к телу своего любимого. Служанка, оперевшись рукой о дверной проем, с невыразимым ужасом смотрела на свою госпожу. Та шла через сад к любимому, невидящими глазами смотря только на него, и взгляд ее казался влажным от слез.
Сэймей пропустил ее к Микато. И она медленно опустилась на колени над телом и, вторя плачу флейты, с ее щеки сорвалась слезинка. Потом еще одна... Словно драгоценные камни они, сияющие в солнечном свете, упали на рану юноши.
Музыка все еще оплакивала внезапную потерю, когда Хиромаса услышал тихий женский смех. Он удивленно посмотрел на девушку, подозревая, что та сошла с ума от горя. Но то, что он увидел, превосходило самые смелые его ожидания: девушка и юноша сидели на снегу, пряча лица на плечах друг друга.
Флейта умолкла на середине мелодии.
- Хиромаса, - воин вздрогнул, таким неожиданным оказался голос Сэймея. - Пойдем. Мы сделали все, что могли. И даже больше.
8. Вместо эпилога
- Они вернутся на побережье, Кагэ-доно, - служанка, доселе скрывавшаяся в тенях дома, выступила вперед, протягивая мужчине так и не пригодившийся сверток. - Я вернусь вместе с нею. Госпожа просила передать, что благодарна Вам за все, что Вы сделали для нас.
Мужчина не был рад тому, с какой легкостью рухнули его планы, но тягаться с кицунэ не рискнул: стиснув зубы, поблагодарил ее за визит и выразил надежду, что они спокойно доберутся до дома.
И только когда кицунэ покинула его дом, с криком ярости швырнул на землю возвращенный сверток.
"Придется попрощаться с мечтами о вечной молодости. Проклятый Сэймей!"
Жалобно зазвенело бесполезное теперь зеркало, так и не покинувшее объятий ткани...
...Минамото-но Хиромаса и Абэ-но Сэймей сидели на веранде дома на улице Цутимикадо, пили сакэ и любовались звездным небом. Луна, освещавшая им дорогу до дома, скрылась за горизонтом, торопясь в ночные покои вслед за солнцем, и теперь ничто не затмевало сияния далеких, пока еще по-зимнему холодных звезд.
- Сэймей, так что же произошло?
Хиромаса спрашивал это и раньше, но по дороге Сэймей отказался отвечать, и вот теперь, после того, как они устроились на веранде его дома, Хиромаса напомнил о своем вопросе.
- Ты ведь знаешь, кто такие нингё?
- Нингё? Морской народ...
- Считается, что съевший кусочек плоти нингё получает вечную жизнь.
Хиромаса, последние несколько лет прекрасно знавший о том, что это далеко не легенда, только кивнул.
- Но бывает такое, что нингё влюбляется в человека. И тогда, всего на несколько недель, она может покинуть морское дно, чтобы попытаться найти своего избранника...
- А потом?
- Чаще всего нингё пытается заманить его на дно.
- Вот как...
- Но зато слезы нингё обладают величайшей силой исцеления. Если душа еще не отделилась от тела, нет такой раны, которую бы не смогли исцелить ее слезы. Вот только плакать нингё не умеют. Потому что, однажды заплакав, они превращаются в людей.
- Ты хочешь сказать, что Мидори-химэ - нингё?
- Да. Покинув морское дно, она направилась на поиски своего возлюбленного, сопровождаемая своим духом-охранником. И то, что она увидела на улице, и то, какие чувства всколыхнула в ней твоя мелодия, спасли и ее, и этого юношу, и множество рыбаков, которые теперь какое-то время смогут спокойно рыбачить в водах, где нет властительницы-нингё.
- А она... они теперь будут счастливы?
Сэймей только хитро улыбнулся, подливая саке:
- Кто знает... Ведь самое сильное сю - это любовь.
- Любовь?
- Связанные нею неразлучны, даже когда отдалены друг от друга. - Сэймэй улыбнулся мимолетной и чуть печальной улыбкой, да поднял взгляд к звездам.
И Хиромаса промолчал, следя взглядом за взглядом Сэймея, ощущая себя на удивление спокойно и не замечая, как рука его вновь и вновь прикасается к алым бусинам, привязанным к рукояти меча.
-
-
04.10.2009 в 22:52-
-
04.10.2009 в 22:56